Голод 1933 года. Часть 2 (окончание) / 28 Января 1933 / История Ульяновска / Годы и люди

Каких-то радикальных перемен в снабжении горожан продовольствием весна не принесла. Во всяком случае, перемен к лучшему. Так что председатель ульяновского рабкоопа товарищ Григорьев и глава Горснаба товарищ Козлов в этом отношении свои обещания выполнили. Соответственно, и мартовский план снабжения хлебом по сравнению с февральским никаких существенных изменений не претерпел, как и ресурсы, имевшиеся в распоряжении городских властей. В частности, размеры пайков не изменились: они по-прежнему составляли от 250 до 600 граммов хлеба в день на человека, в зависимости от места его работы, социального и профессионального статуса. Для обеспечения этого уровня потребления, на первый весенний месяц городу требовалось примерно 175,3 тонны муки, в том числе 25,3 тонны «для снабжения спецперечня и особых групп (партактив, милиция, спецработники)».

Пожалуй, единственное отличие мартовского плана состоит не в размерах хлебных пайков, а в более подробной градации групп населения, таковые получавших.

Вот, например, упомянутые «спецработники». Не совсем ясно, кто именно был отнесен к их числу, зато известно, что в городе таковых насчитывалось всего 22 человека, плюс 47 членов их семей. При этом первым полагался самый большой паек – 800 граммов. Возможно столько же причиталось и городскому партактиву, однако, ни его численность, ни размер положенных ему продуктовых выдач, включая семьи, в плане не указаны – вместо цифр во всех графах стоят прочерки. Кроме последней, где обозначен суточный объем потребляемого ими хлеба – 2880 килограмм. Для сравнения, на всех спецработников с семьями приходилось 720 кг в сутки.

Точено так же засекречены данные по летной школе и авиационному техникуму – только прочерки.

Еще одной категорией «специальных» потребителей были семьи спецнабора. В данном случае, речь, скорее всего, идет о направлявшихся на учебу в военные школы рабочих и других лицах с подходящими «социально-партийными данными», например, членах партии и комсомольцах. В городе насчитывалось 96 таких семей, где кто-то работал и еще 70 – состоявших из одних иждивенцев. При этом работавшие родственники будущих красных командиров получали паек наравне со спецработниками – 800 граммов. Столько же полагалось и 142 основным работникам рудоуправления. Еще 210 трудившихся там же неквалифицированных рабочих имели по 600 граммов, то есть максимальную норму, на которую могли рассчитывать лишь персонал военно-строительного управления в 300 человек, 212 сотрудников городской милиции, 121 человек строевого состава изолятора (тюрьмы), а также 143 бывших красных партизана (это звание носили люди, воевавшие против белогвардейцев в составе многочисленных «полевых» отрядов до того, как таковые удалось объединить в регулярную Красную Армию). При этом 68 инвалидов Гражданской войны и 185 семей погибших в ней получали паек всего в 300 граммов.

Отдельный раздел «хлебного плана» на март 1933 года составляли «Закрытые учреждения». Несмотря на таинственный заголовок, он включал в себя перечень организаций, которые сегодня принято называть «социалкой» – больницы, интернаты, детские дома, детсады, ясли, диетическую столовую, а также, столовые партактива и изолятора (в которой питались заключенные). Всего таких объектов в списке 16.

Лучше всех снабжались 380 пациентов Карамзинской колонии душевнобольных, по 25 человек из ночного санатория и абортария, 520 воспитанников детских домов города и района, 250 детей, проживавших в интернатах, а также посетители диетической столовой. Всем им полагался паек в 600 граммов.

Несколько хуже – по 400 граммов хлеба в сутки, могли позволить себе 200 больных, лечившихся в Горсовбольнице (ныне – областная), 60 – в Заволжском и столько же в районных стационарах, а также 30 человек, поправлявших здоровье в тюремной санчасти. В этом смысле хворые сидельцы ничем не отличались от здоровых.

Меньше всего – лишь по 100 граммов полагалось школьникам на школьные завтраки, детишкам, посещавшим столовую партактива, детсады, ясли и так называемые детские очаги. Это несколько странное название носили детские садики, в которых родители могли оставить ребенка на круглые сутки. Подобные дошкольные учреждения обычно открывали при заводах и фабриках, но находились в ведении Народного Комиссариата Просвещения. Финансировались они частично за счет предприятий, частично – из ежемесячных родительских «паевых взносов».

«Список № 2» открывали 5100 студентов ульяновских техникумов, имевшие право на 400 граммов хлеба. Следовавшими за ними 797 «просвещенцам», 270 рабочим завода «Металлист», 108 труженикам печатного станка, 61 работнику электросанции, 64 водоканальцам, 17 горперевозчикам, 112 бойцам городской и заволжской пожарной охраны полагался 600-граммовый паек. А вот 191 сотрудник конторы связи и 145 технических работников Совбольницы могли рассчитывать только на 400 граммов в день. Также, как и неквалифицированные работники всех других перечисленных предприятий и учреждений. А членам семей полагалось по 250. Кроме семей просвещенцев, которым, как мы помним, не полагалось ничего.

На протяжении последующих месяцев планировали уже только на две недели, а сам процесс «хлебной разверстки» пайков все больше напоминал латание тришкиного кафтана, когда одну прореху пытались прикрыть за счет другой.. Например, из-за сокращения «отпуска хлеба на 2-ю половину мая с 1740 центнеров до 1222 центнеров», постановили вместо муки выдать «детям ИТР и просвещенцам на 4980 чел. 230 центнеров пшена из расчета по 2 килограмма на человека взамен хлеба». А неких товарищей Елисеева и Образцова обязали «провести жесткую экономию в расходовании хлеба, ни в коем случае не допуская увеличения контингента во второй половине мая месяца».

Сэкономили также за счет снятия со снабжения всех кустарей, лиц физического труда и работники прилавка и их детей в возрасте до 16 лет, всего – 9716 человек. Лишились гарантированного пайка также 3230 взрослых иждивенцев рабочих списка № 2 и 1050 сезонных рабочих. В общей сложности во второй половине месяца со снабжения хлебом было снято почти 14 тысяч человек.

Продолжали ужиматься и в июне, обязав названных выше Елисеева и Образцова «провести жесткую экономию в расходовании хлеба, установив повсеместный контроль, как за правильностью выдачи продкарточек, так и за расходованием хлеба и муки на хлебопекарнях, ларьках и магазинах, особо обратив внимание на получение норм припека не ниже 48-50%».

При этом в июне, распределяя пайки, оперировали уже не граммами, а килограммами, но не хлеба, а муки, и не на день, а на две недели. Так, входившим в список 1 категории А-1 квалифицированным работникам сланцев, красным партизанам, семьям спецнабора, загадочным спецработникам, и горактиву полагалось по 6 кг муки на 15 дней. Неквалифицированным рабочим рудников – 4, их взрослым иждивенцам и детям – по три килограмма.

Рабочие промпредприятий, работники связи, просвещенцы и ИТР, включенные в категорию 1-А списка № 2, получали по 5 килограмм, наравне со студентами техникумов и ВУЗов города.

Правда, в июне вернули на снабжение снятых с него в мае кустарей, сезонников и иждивенцев, отмерив им норму в три килограмма.

Подобная эквилибристика продолжалась фактически до конца года с теми или иными незначительными изменениями и с надеждой на то, что настанет-таки время, когда хлебом можно будет наесться от пуза.

Эпилог

Подводя итог сказанному, необходимо отметить один важнейший факт, который заключается в том, что несмотря на все трудности, на существование десятков тысяч людей впроголодь, в буквальном смысле на голодном пайке, ульяновцы сумели избежать повторения трагической, по-настоящему жуткой ситуации десятилетней давности. Ситуации, когда тела умерших буквально лежали на улицах, а люди, спасаясь от голодной смерти, вынуждены были пожирать павших животных и даже трупы своих близких, нередко убивая их, чтобы съесть. В архивных документах того периода подобных случаев описано множество. А вот в фондах начала тридцатых годов, в том числе в секретных сводках ОГПУ, ни одного упоминания ни о чем подобном не попалось ни разу.

Источники:

ГАНИ УО Ф. 13, оп. 1. Д. 1132. Л. 33, 34, 46.

ГАНИ УО Ф.13, оп. 1. Д. 1140. Л. 1, 2, 3, 4, 6, 50,51.

ГАНИ УО Ф. 13, оп. 1. Д. 1064. Л. 50.

ГАНИ УО Ф. 13, оп. 1. Д. 1133. Л. 52, 92, 93, 93 об., 94, 96, 96 об. 97.